Уильям Шекспир

Здравствуйте. Меня зовут Уильям Шекспир, и вы, возможно, знаете меня по моим пьесам и сонетам. Но прежде чем мои слова зазвучали на сценах всего мира, я был просто мальчиком из тихого городка под названием Стратфорд-на-Эйвоне. Я родился 23 апреля 1564 года в Англии, во времена правления великой королевы Елизаветы I. Мой отец, Джон Шекспир, был перчаточником и торговцем шерстью, уважаемым человеком в нашем городе. Мать, Мэри Арден, происходила из зажиточной фермерской семьи. Наш дом на Хенли-стрит всегда был полон суеты — я был третьим из восьми детей. Жизнь в тюдоровской Англии была непростой, но полной событий. Я помню запах кожи из мастерской отца, оживленные рыночные дни и звон церковных колоколов. В детстве я поступил в Королевскую новую школу в Стратфорде. Уроки были строгими, и мы с утра до вечера изучали латынь. Именно там я впервые влюбился в силу языка, читая истории римских поэтов, таких как Овидий. Эти древние мифы о богах, героях и трагической любви будоражили мое воображение. Но самое большое волшебство приходило в наш город на колесах. Иногда на рыночной площади останавливались повозки бродячих актеров. Они разворачивали временную сцену и разыгрывали перед нами целые миры. Я смотрел, затаив дыхание, как они сражались на мечах, признавались в любви и умирали на сцене. Именно тогда, наблюдая за ними, я понял, что хочу посвятить свою жизнь театру. Слова могли создавать целые вселенные, и я мечтал однажды создавать их сам.

Когда мне исполнилось восемнадцать лет, в 1582 году, я женился на Энн Хэтэуэй, и вскоре у нас родилась дочь Сюзанна, а затем близнецы — Хэмнет и Джудит. Но мечты о большой сцене не покидали меня. Оставив семью в Стратфорде, я отправился в Лондон, чтобы попытать счастья. Это было в конце 1580-х годов. Лондон был огромным, шумным и грязным городом, совсем не похожим на мой родной Стратфорд. Он кипел жизнью и возможностями. Я начал с малого, устроившись на работу в один из театров. Говорят, я даже присматривал за лошадьми знатных господ, приезжавших на представления. Постепенно я стал получать небольшие роли на сцене. Быть актером было увлекательно, но мое истинное призвание ждало меня за кулисами. Я начал писать. Сначала я переделывал старые пьесы, добавляя новые сцены и оттачивая диалоги, а затем стал создавать свои собственные. Театральный мир Лондона был полон конкуренции. Другие драматурги, такие как Кристофер Марло, уже были знамениты, и мне нужно было доказать, что я чего-то стою. В 1593 году случилась беда: из-за вспышки чумы все театры в Лондоне закрыли на долгое время. Это был тяжелый период, но он дал мне время сосредоточиться на поэзии, и я написал свои знаменитые поэмы «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция». Когда театры наконец открылись вновь, я вместе с моими друзьями, включая великого актера Ричарда Бёрбеджа, в 1594 году основал собственную театральную труппу. Мы назвали ее «Слуги лорда-камергера». Мы были не просто коллегами, а настоящей семьей. Я писал пьесы специально для своих актеров, зная сильные стороны каждого. И вскоре лондонская публика полюбила мои истории. Мои ранние комедии, такие как «Сон в летнюю ночь», и исторические хроники, как «Ричард III», принесли мне первый настоящий успех. Видеть, как мои слова оживают на сцене, как зрители смеются и плачут вместе с моими героями, было величайшей наградой.

К концу 1590-х годов наша труппа стала самой популярной в Лондоне. Мы выступали при дворе королевы Елизаветы I, но у нас не было своего постоянного дома. В 1599 году мы приняли смелое решение: построить собственный театр. Мы разобрали старый театр, в котором играли раньше, и перевезли его деревянные балки через реку Темзу на южный берег. Так родился наш театр «Глобус». Мы с любовью называли его «деревянное ‘О’» из-за его круглой формы. «Глобус» был удивительным местом. У него не было крыши, поэтому мы играли при дневном свете. Бедняки, которых называли «граундлингами», стояли прямо перед сценой, а богатые зрители сидели на ярусах в галереях. Писать для такой разнообразной аудитории было непросто, но интересно. Я создавал истории, которые могли увлечь и простого рабочего, и знатного вельможу. Именно в этот период я написал свои самые известные трагедии. Вдохновение я черпал из старинных хроник, легенд и из самой жизни. Но одна тень омрачила мой успех. В 1596 году мой единственный сын, одиннадцатилетний Хэмнет, умер. Это горе опустошило меня. Я думаю, что моя боль и размышления о жизни и смерти нашли отражение в пьесе «Гамлет», которую я написал около 1601 года. История о молодом принце, скорбящем по отцу и ищущем смысл бытия, была очень личной для меня. После смерти королевы Елизаветы в 1603 году на трон взошел король Яков I. Он стал покровителем нашей труппы, и мы стали называться «Слуги короля». Для него я написал «Макбета», мрачную историю о шотландском короле, чье честолюбие привело его к гибели. Несмотря на славу в Лондоне, мое сердце всегда оставалось в Стратфорде с моей семьей, куда я старался возвращаться как можно чаще.

Проведя в Лондоне более двадцати лет, я наконец вернулся домой в Стратфорд около 1613 года. Я был уже не тем бедным юношей, что покинул этот город много лет назад. Я стал состоятельным джентльменом, купил самый большой дом в городе, Нью-Плейс, и мог обеспечить свою семью. Последние годы своей жизни я провел в покое, в кругу родных и друзей. Я все еще писал, но уже не так много, сотрудничая с молодыми драматургами. Я смотрел на свою жизнь и думал о том, какой путь прошел. Мальчик, очарованный бродячими актерами, стал драматургом, чьи пьесы смотрели короли. Я размышлял о созданных мною мирах и персонажах — Ромео и Джульетте, Гамлете, короле Лире. Они казались мне такими же реальными, как и люди вокруг. Моя жизнь подошла к концу 23 апреля 1616 года, в день, когда мне исполнилось пятьдесят два года. Но я верил, что мои истории останутся жить. Ведь я писал не о королях и принцах, а о чувствах, которые понятны всем: о любви, ревности, честолюбии, печали и радости. Я надеялся, что мои слова смогут пережить века и будут находить отклик в сердцах людей еще долгое время. Ведь пока существует воображение, театр будет жить, а истории — объединять нас, напоминая о том, что значит быть человеком.